Неточные совпадения
Просидев дома
целый день, она придумывала средства для свиданья с сыном и остановилась на решении написать мужу. Она уже сочиняла это письмо, когда ей принесли письмо Лидии Ивановны. Молчание графини смирило и покорило ее, но письмо, всё то, что она прочла между его
строками, так раздражило ее, так ей возмутительна показалась эта злоба в сравнении с ее страстною законною нежностью к сыну, что она возмутилась против других и перестала обвинять себя.
Теперь он ищет моей дружбы, но я и дружбы его боюсь, боюсь всего от него, боюсь… (тут было зачеркнуто
целых три
строки). Ах, если б он уехал отсюда! Страшно и подумать, если он когда-нибудь… (опять зачеркнуто несколько слов).
Этот писатель мне столько указал, столько указал в назначении женщины, что я отправила ему прошлого года анонимное письмо в две
строки: «Обнимаю и
целую вас, мой писатель, за современную женщину, продолжайте».
Между теми записками и этими
строками прошла и совершилась
целая жизнь, — две жизни, с ужасным богатством счастья и бедствий. Тогда все дышало надеждой, все рвалось вперед, теперь одни воспоминания, один взгляд назад, — взгляд вперед переходит пределы жизни, он обращен на детей. Я иду спиной, как эти дантовские тени, со свернутой головой, которым il veder dinanziera tolto. [не дано было смотреть вперед (ит.).]
Она стала требовать, чтоб я всё больше заучивал стихов, а память моя всё хуже воспринимала эти ровные
строки, и всё более росло, всё злее становилось непобедимое желание переиначить, исказить стихи, подобрать к ним другие слова; это удавалось мне легко — ненужные слова являлись
целыми роями и быстро спутывали обязательное, книжное.
Были записки серьезные, умоляющие, сердитые, нежные, угрожающие, были записки с упреками и оскорблениями, с чувством собственного достоинства или уязвленного самолюбия, остроумные, милые и грациозные, как улыбка просыпающегося ребенка, и просто взбалмошные, капризные, шаловливые, с неуловимой игрой слов и смыслом между
строк, — это было
целое море любви, в котором набоб не утонул только потому, что всегда плыл по течению, куда его несла волна.
Лавровский покорно садился за столик в комнате Тыбурция и по
целым часам выводил прекрасным почерком ровные
строки.
— Все дело можно бы в трех
строках объяснить, — сказал Петр Иваныч, поглядев на часы, — а он в приятельском письме написал
целую диссертацию! ну, не педант ли? Читать ли дальше, Александр? брось: скучно. Мне бы надо тебе кое-что сказать…
То она подходила к фортепьянам и играла на них, морщась от напряжения, единственный вальс, который знала, то брала книгу романа и, прочтя несколько
строк из средины, бросала его, то, чтоб не будить людей, сама подходила к буфету, доставала оттуда огурец и холодную телятину и съедала ее, стоя у окошка буфета, то снова, усталая, тоскующая, без
цели шлялась из комнаты в комнату.
«Неужели вы забыли, как я обнимал ваши ноги и
целовал ваши колени там, далеко в прекрасной березовой роще?» Она развернула бумажку, вскользь поглядела на нее и, разорвав на множество самых маленьких кусочков, кинула, не глядя, в камин. Но со следующей почтой он получил письмецо из города Ялты в свой город Кинешму. Быстрым мелким четким почерком в нем были написаны две
строки...
Здесь в дневнике отца Савелия почти
целая страница была залита чернилами и внизу этого чернильного пятна начертаны следующие
строки: «Ни пятна сего не выведу, ни некоей нескладицы и тождесловия, которые в последних
строках замечаю, не исправлю: пусть все так и остается, ибо все, чем сия минута для меня обильна, мило мне в настоящем своем виде и таковым должно сохраниться.
При сем не без красноречия указал, что не должно ставить всякое лыко в
строку, „ибо (его слова) все это только раздувает несогласие и отвлекает правительственных людей от их главных
целей“.
Кто бы ты ни был, читающий эти
строки, подумай о твоем положении и о твоих обязанностях, — не о том положении землевладельца, купца, судьи, императора, президента, министра, священника, солдата, которое временно приписывают тебе люди, и не о тех воображаемых обязанностях, которые на тебя налагают эти положения, а о твоем настоящем, вечном положении существа, по чьей-то воле после
целой вечности несуществования вышедшего из бессознательности и всякую минуту по чьей-то воле могущего возвратиться туда, откуда ты вышел.
Первые печатные
строки… Сколько в этом прозаическом деле скрытой молодой поэзии, какое пробуждение самостоятельной деятельности, какое окрыляющее сознание своей силы! Об этом много было писано, как о самом поэтическом моменте, и эти первые
поцелуи остаются навсегда в памяти, как полуистлевшие от времени любовные письма.
Так, например, в одном месте он выражается так: «Молодые люди, увлекаемые пылкостью нрава и подчиняясь тлетворным влияниям,
целыми толпами устремляются в бездну, а так как подобное устремление законами нашего отечества не допускается, то и видят сии несчастные младые свои существования подсеченными в самом начале (честное слово, я даже прослезился, читая эти
строки!).
Александра Павловна поспешно распечатала письмо своего брата. Оно состояло в нескольких
строках. В первом порыве радости он уведомлял сестру, что сделал предложение Наталье, получил ее согласие и Дарьи Михайловны, обещался больше написать с первой почтой и заочно всех обнимал и
целовал. Видно было, что он писал в каком-то чаду.
Аркадина. Мопассан, «На воде», милочка. (Читает несколько
строк про себя.) Ну, дальше неинтересно и неверно. (Закрывает книгу.) Непокойна у меня душа. Скажите, что с моим сыном? Отчего он так скучен и суров? Он
целые дни проводит на озере, и я его почти совсем не вижу.
Сколько раз я перечитывала каждую
строку, сколько раз покрыла его
поцелуями!
Но Акакий Акакиевич если и глядел на что, то видел на всем свои чистые, ровным почерком выписанные
строки, и только разве если, неизвестно откуда взявшись, лошадиная морда помещалась ему на плечо и напускала ноздрями
целый ветер в щеку, тогда только замечал он, что он не на середине
строки, а скорее на середине улицы.
«Прочитав в другой раз статью о лиризме наших поэтов, я впал в такое ожесточение, что, отправляя к Гоголю письмо Свербеева, вместо нескольких
строк, в которых хотел сказать, что не буду писать к нему письма об его книге до тех пор, пока не получу ответа на мое письмо от 9 декабря, написал
целое письмо, горячее и резкое, о чем очень жалею…
Я показал свое имя в числе весьма немногих подписчиков и, развернув «Младшего Костиса», остановился на первом попавшемся мне месте, и просил объяснения следующих
строк: «
Цель есть блаженство
целого.
Толпенников переписал копию и не одну только, а
целых три. И когда, согнув голову набок и поджав губы, он трудолюбиво выводил последнюю
строку, патрон заглянул через плечо в бумагу и слегка потрепал по плечу.
Одной
строке достаточно залететь в рой слепней, вьющихся над конями, чтобы
целая тройка, хоть и вовсе притомленная, закусив удила, лягаясь задними ногами и отчаянно размахивая по воздуху хвостами, помчалась зря, как бешеная, сломя голову…
Рядом с Мещанской гильдией, на противоположной стороне Фонтанки, с балкона дома Шамо, где жил тогда пишущий эти
строки, открывался чуть ли не лучший, чуть ли не самый страшный вид в
целом городе на это пожарище.
Слезы капали на дорогие
строки, поднявшие во мне
целый рой воспоминаний. Она стояла передо мной как живая, моя милая, чудная мамуня, и грудь моя разрывалась от желания горячо
поцеловать дорогой призрак. А между тем вокруг меня шумел и жужжал неугомонный рой институток. Они о чем-то спорили, кричали, перебивая друг друга.
В Дерпте, в нашей русской корпорации, мой юмористический рассказ"Званые блины"произвел даже сенсацию; но доказательством, что я себя не возомнил тогда же беллетристом, является то, что я
целых три года не написал ни одной
строки, и первый мой более серьезный опыт была комедия в 1858 году.
— Здорово, Вася! — начал он, садясь. — Я за тобой… Едем! В Выборгской покушение на убийство,
строк на тридцать… Какая-то шельма резала и не дорезала. Резал бы уж на
целых сто
строк, подлец! Часто, брат, я думаю и даже хочу об этом писать: если бы человечество было гуманно и знало, как нам жрать хочется, то оно вешалось бы, горело и судилось во сто раз чаще. Ба! Это что такое? — развел он руками, увидев веревку. — Уж не вешаться ли вздумал?
Затем он вышел, не отрывая глаз от газеты, и остановился в коридоре, недалеко от своей двери. Ему было слышно, как Ефимья дрожащим голосом прочла первые
строки. Прочла и уж больше не могла; для нее было довольно и этих
строк, она залилась слезами и, обнимая своего старшенького,
целуя его, стала говорить, и нельзя было понять, плачет она или смеется.
Я жадно хватаю перо и набрасываю одну страницу за другою…
Целые дни, иногда
целые ночи я провожу, не отрываясь, за моим письменным столом… Я буквально горю и сгораю, лихорадочно набрасывая одну
строку за другою…
Веселый такой и простой человек, Черемисов Павел Яковлевич, и в цене: по семидесяти пяти рублей получает, ей-ей; а придешь к нему, выйдет он, да так руками и разведет: нечего мне вам, Иван Мартыныч, вручить, никакого оригиналу не будет; вот, говорит,
целую неделю ни единой
строки из себя выжать не могу, — так вот и скажет этими самыми словами.
Корнилий Потапович достиг
цели — честь Сиротинина была совершенно восстановлена, а между
строк этой публикации читалось обвинение Ивана Корнильевича.
Впрочем и без предыдущих пояснительных
строк самая фамилия владельца «заимки» делала ясным для читателя, что место действия этого правдивого повествования — та далекая страна золота и «классического Макара», где выброшенные за борт государственного корабля, именуемого центральной Россией, нашли себе приют разные нарушители закона, лихие люди, бродяги, нашли и осели, обзавелись семьей, наплодили детей, от которых пошло дальнейшее потомство, и образовали, таким образом,
целые роды, носящие фамилии Толстых, Гладких, Беспрозванных, Неизвестных и тому подобных, родословное дерево которых, несомненно, то самое, из которых сделана «русская» скамья подсудимых.
Если к этому прибавить условия бивачной жизни, особенно в настоящей войне, невыносимые жары,
целые дни ливней, то пыль густая, разъедающая, то невылазная грязь и сырость, бездорожье и соединённые с ним лишения в пище и в питье, то и получится та далеко не поэтическая «картина войны», который я решил посвятить эти
строки.
Со странным чувством открыл я эти залежавшиеся листки. До завтра, сказал я моему неведомому читателю, не предполагая, что не одни сутки, а
целых три года пройдет до той минуты, когда возобновлю я прерванную беседу. И только из желания всегда доводить до конца то, что я начал, набрасываю я эти последние
строки.